Перевод интервью с режиссером «Елены» Андреем Звягинцевым (сайт www.telegraph.co.uk, ноябрь 2012)

Режиссер Андрей Звягинцев рассматривает «Елену», которую сейчас показывают в Лондоне, как притчу об обществе, выходящую за пределы обстановки в России.

Какие внутренние импульсы привели к созданию «Елены»?

Если вы имеете в виду желание согласиться на постановку проблемы извне, в форме предложения от иностранного продюсера, - то этого не было бы достаточно. Внутренний импульс - это то, что созревает в течение длительного времени. Он может никогда не преобразоваться в высказывание, а может и созреть и преобразоваться в фильм.

Я хорошо помню тот момент, когда я, держа готовый сценарий в руках, взглянул на экран в аэропорту и увидел новость — просто несколько слов и число, которые рассказали мне историю о двух людях: «Бизнесвумен из пригорода Москвы убила мужа из-за 40 тысяч рублей». И тут до меня дошло, что история Елены — это история всего общества, разлагающихся социальных связей, нарушений повседневной жизни.

Как развивался проект? Фильм ведь первоначально должен был быть на английском языке?

Все началось с щедрого предложения английского продюсера с амбициозным проектом: сделать четыре англоязычных полнометражных фильма, пригласив четырех режиссеров со всего мира. Продюсер называл этот проект «Апокалипсис» и предлагал большую творческую и финансовую свободу.

Приняв его предложение, мы с моим другом и соавтором сценария Олегом Негиным вскоре поняли, что у нас должен быть не фильм-катастрофа с тысячами смертей, а интимная история о потерянной душе, которую люди не замечают. Это не работало в качестве английского проекта, и я стал искать финансирование в России.

Вскоре я встретил продюсера Александра Роднянского и быстро с ним сошелся. Мы были очень взволнованы после того, как он прочитал сценарий. Текст почти не изменился после того, как мы перенесли действие в Россию. Появились только русские имена, мелочи, некоторые социальные нюансы и сленг. В остальном сценарий остался таким, каким его видел английский продюсер.

Что отличает «Елену» от других ваших фильмов? Некоторые воспринимают его в свете социальной среды, социальной обстановки в России, так ли это? Или это все-таки в основном притча?

Я надеюсь, что наша история, несмотря на ее очевидную «русскость», может претендовать на определенную степень универсальности и, следовательно, больше тяготеет к притче. Я думаю, Елены проглядывают отовсюду, не только в России. Чем фильм отличается от моих предыдущих фильмов — действие происходит здесь и сейчас: Москва, 2011 год. Поскольку действие в настоящем времени, фильм не нуждается в символических идиомах. Он прост и понятен.

Какие художественные задачи ставили перед собой вы и ваш оператор Михаил Кричман? 

Ничего нового. Задачи всегда одинаковы: гармонизировать визуальный ряд с темпом фильма. Задача всегда одна: убедиться, что никакие детали не выпирают, что все они находятся в гармонии друг с другом, ни один элемент не затмевает другой, а все они сосредоточены на том, чтобы выразить высказывание.

Персонажи фильма, особенно муж, вызвали противоречивые толкования. Жертва он или виновник драмы?

Мы все жертвы одной и той же драмы. Мы — одновременно причина и следствие всех наших бед. Стал бы он жертвой, если бы Елена была другой и сделала другой выбор? Нет. Так классифицировать людей — это слишком упрощенно. Только в суде бывает так, что человек может быть или только истцом, или только ответчиком, но никогда тем и другим одновременно.

Некоторые восприняли изображение семьи низшего класса как выпад в сторону бедных людей от правой либеральной буржуазии. Это было?

Жаль, что многие люди склонны видеть вещи с точки зрения богатых и бедных, буржуазии и простых людей. Я поражаюсь тому, как критики видят в этом ядро фильма, игнорируя то, что для меня основная идея в другом. Это история внутреннего состояния героини, её падения. Она стала настолько распространенной, что мы свыклись с этим. «Ну, убила она его, и что? Мы хотим, чтобы вы прокомментировали классовые разногласия в российском обществе».

Оригинальный текст интервью: Interview with Elena director Andrei Zvyagintsev.